Оксана Кравцова, генеральный директор и совладелец группы компаний «Еврострой», рассказала журналу «Смыслы» о том, как клиенты становятся друзьями, о том, как ее дети участвуют в бизнесе, о том, какие факты российской истории увековечены в концепции ее проектов, и о том, как она, коренная петербурженка, полюбила Москву.
— Оксана, в личном разговоре вы упомянули, что в детстве смотрели на Санкт-Петербург из окон своей квартиры на Фонтанке и представляли, как построите в любимом городе нечто не менее красивое…
— Да, мне повезло. Я родилась по адресу: Фонтанка, 2, в желтом двухэтажном доме рядом с Летним садом, который попадает на многие «открыточные» виды. Считается, что именно в этом особняке происходит карточная игра в «Пиковой даме» Пушкина.
В этом доме жили еще мои прабабушка и прадедушка — они умерли от голода во время блокады. Их дочери, моей бабушке, посчастливилось выжить только благодаря тому, что ее в 18 лет призвали на фронт. После войны, несмотря на то что дедушка занимал высокую должность директора Бадаевских складов и семья была многодетной, из их пятикомнатной квартиры сделали коммуналку, оставив им одну комнату. В ней жили мои бабушка с дедушкой с тремя дочерьми, одна из которых — моя мама, здесь же родилась я.
Мой папа служил офицером-подводником на Крайнем Севере, и к бабушке в Санкт-Петербург я приезжала только на лето. Огромные открытые окна, в которые летит тополиный пух и залетают воробьи, я сижу на широком подоконнике и смотрю на прохожих и на город. Окна выходили прямо на набережную, на Петропавловский собор, а напротив него стояла одна из градостроительных ошибок советского периода — гостиница «Ленинград». С детства я любила смотреть на город, на его здания. И мечтала построить нечто красивое.
Да, моя мечта отчасти осуществилась — наша компания «Еврострой» строит красивые дома, которые гармонируют с обликом Санкт-Петербурга.
— По первому образованию вы психолог. Как получилось, что карьеру вы сделали в мире элитной недвижимости?
— В строительный бизнес я попала случайно, но, как оказалось, этот случай стал судьбоносным. Но в юности я пошла учиться на психолога — это была моя осознанная мечта.
Все мое детство мы путешествовали за папой по гарнизонам, и я постоянно меняла школы. Когда семья вновь осела в Ленинграде, я пошла в школу в пешей доступности от дома, напротив Академии Штиглица, а она оказалась восьмилеткой. Мне так надоело скакать по школам, что я тайком от родителей поступила в техникум морского приборостроения, который тоже находился по соседству, на улице Чайковского. Прекрасно зная математику и физику, решила получить перспективную профессию электронщика. «Отбарабанила» в техникуме четыре года, а по окончании твердо решила: хочу быть… психологом.
Мне всегда были интересны судьбы незнакомых людей. Даже в детстве я заглядывала чужие в окна и фантазировала: что за семья там живет, как они общаются между собой, есть ли у них проблемы? Осознав свое предназначение, решила поступать в СПбГУ на психологический факультет. Планировала на раз-два сдать профильные алгебру и геометрию и вдруг завалила первый же экзамен. Гораздо позже поняла, что так было суждено.
— Догадываюсь, что сдаваться при первых трудностях не в вашем характере и вы добились своего…
— Да, двери СПбГУ передо мной закрылись, но мама прочла в газете, что в педагогическом институте им. Герцена открывают психфак. Я была уверена, что на новообразованном факультете не может быть сильной кафедры, но делать нечего — собралась и поступила. А преподаватели оказались замечательные! Моим научным руководителем был профессор Александр Иванович Захаров. Он первым в стране глубоко занимался детскими неврозами и лечил детей от этого недуга. Это был бесценный опыт, и, конечно, после магистратуры я планировала работать по специальности.
Долго искала работу, но предлагали только должности штатного психолога в стоматологической клинике и социального педагога в школе. Не ради этого я училась у лучших! Чтобы заниматься тем, что я умела, надо было открывать частную практику, а мы с моим первым, «институтским» мужем даже на ноги еще крепко не встали.
Тут моя однокурсница, которая устроилась в компанию по продаже недвижимости, предложила пойти работать к ним. Я ответила: «Ты с ума сошла, шесть лет учебы на психолога, чтобы пойти в риелторы?» — «Не в риелторы, а в менеджеры по продажам, и потом, что ты теряешь? Сидишь на кухне, варишь щи, читаешь детективы, а тут хоть заработаешь». Это был аргумент. Правда, муж отпустил меня на работу с условием, что семейный быт не пострадает. И я вставала засветло, бежала в магазин, готовила обед, вечером забирала дочку из садика, прибегала домой, мыла, готовила, стирала… Девчонки-коллеги говорили: ты чокнутая, как такое возможно?! Но мною двигало желание чего‑то добиться. Вскоре я научилась соединять несоединяемое, мне поручали сложные сделки, я стала лучшим менеджером в компании и зарабатывала уже больше, чем муж.
Но главное, что работа оказалась не просто продажей квартир, а скорее помощью в решении, может быть, самой главной, важнейшей задачи в жизни человека — обретении своего дома. Через какое‑то время меня назначили руководителем элитного направления. Тут и случилась моя судьбоносная встреча с нынешним мужем Валерием Кравцовым, на тот момент — известным в городе генподрядчиком.
— Получается, вас связала профессиональная деятельность…
— Именно так. Как застройщик он возводил свой первый объект и нанял компанию, в которой трудилась я, в качестве службы заказчика. Меня делегировали в «Еврострой» заниматься продажами, рекламой и маркетингом. А я только-только решила кардинально поменять свою жизнь — уже планировала уволиться из своей фирмы и перебраться в Москву. Незадолго до этого познакомилась с учредителями крупного столичного агентства недвижимости «Миэль», прошла несколько собеседований, и мне предложили возглавить отдел по первичному рынку.
Но узнав, что я собираюсь в Москву, Валерий Геннадьевич предложил мне перейти работать к нему в «Еврострой». Сотрудника такого уровня у него не было, а условия были лучше, чем в столице. И в первом важном элитном объекте компании «Олимпийская деревня» он предложил мне заниматься уже планировками и наполнением, поэтому я осталась в «Еврострое» наемным топ-менеджером…
Сегодня мы единственные системные застройщики в категории самого дорогого жилья. Наша ниша — «тяжелый люкс». В ней мы чувствуем себя комфортно и вектор направления смещать не хотим.
— Помогает ли вам образование психолога в управлении бизнесом?
— Умение слушать и слышать собеседника — одно из важных качеств бизнесмена, политика, да и просто любого человека, — на этом основано мироустройство. Только когда понимаешь позицию оппонента — согласен ты с ней или нет, — можешь выставить аргументы в защиту собственной позиции.
Ключевой момент в работе отдела продаж — максимально точно выявить потребность клиента. Данное умение и обеспечило мне карьерный рост. Это не рутинная работа, а целое искусство — не устаю повторять это сотрудникам! Ты должен стать лучшим другом тому, кто приходит к тебе приобретать жилье. Никто из тех, кто купил у меня квартиру, ни разу об этом не пожалел — одни живут в ней до сих пор, другие передали детям, третьи продали с большим плюсом, четвертые впоследствии покупали у «Евростроя» еще не одно жилье. А сколько друзей мы приобрели и сколько счастливых судеб устроили благодаря нашей профессии — не перечесть!
— Если к образованию психолога добавить еще и математику, в которой, как оказалось, вы тоже хорошо разбираетесь, то, наверное, эти знания и обеспечивают вам успех в развитии бизнеса…
— Психология — это эмоции, но одними эмоциями в деле руководствоваться категорически запрещено. А математика — это логика, без нее невозможно строить бизнес. Женщин на высоких должностях принято называть «мягкой силой», но как только я начну уходить в «женское начало», то на деле можно ставить крест. В бизнесе надо руководствоваться здравым смыслом, четко понимать, куда ты ведешь свой корабль. У рулевого гигантская ответственность и за команду, и за клиентов, которые поверили тебе, купили квартиры в твоих объектах, ожидания которых ты не имеешь права обмануть. С учетом постоянно меняющейся геополитической и экономической ситуации все время приходится анализировать, балансировать и выстраивать правильные цепочки. В этом процессе надо сохранять холодную голову.
— При таком размахе строительства насколько велика компания, которой вы руководите?
— У нас «бутиковая» компания. Мы не стремимся быть самыми крупными, мы хотим быть самыми качественными. Судя по отзывам людей, которые уже живут в наших объектах, у нас это получается. Не проходит и недели, чтобы кто-нибудь из клиентов не написал мне слова благодарности и восхищения своим домом, а это бесценно. В настоящий момент в штате у нас около 150 человек, и этого достаточно. Муж начинал компанию как серьезную генподрядную организацию, но сегодня мы ушли из этой сферы деятельности, сами не выполняем строительные работы, берем проверенных подрядчиков. Зато у нас своя служба заказчика и свой технический надзор, который контролирует подрядчиков на всех этапах строительства. На генподряд, как правило, мы никого не берем, эту важную функцию оставили за собой. Просто приглашаем субподрядчиков на конкретные виды работ, чтобы выдавать то высокое качество, которое задумали в проекте.
— Я знаю, что вы контролируете все элементы проекта — от его архитектуры до отделки интерьера. Очевидно, что за годы работы пришлось освоить новые профессии и накопить огромные знания в этой области…
— Насмотренность имеет большое значение. Мы с мужем всегда много путешествовали, знаем, что такое роскошные интерьеры и правильный сервис. Мы одними из первых застройщиков в стране создали группу компаний полного цикла. В нее входят собственная управляющая компания, которая занимается инженерией и обслуживанием объектов, и служба 24-часового сервиса. А еще мы создали «Клуб друзей Привилегия», который дает возможность живого общения в тесном, теплом кругу, и сами всегда присутствуем на его встречах.
В «смежных» профессиях нам с мужем очень повезло: наш союз сначала идеально совпал в бизнесе, а уже потом — в личной жизни. Валерий Геннадьевич — профессиональный строитель, и это его зона ответственности. Я, признаться, глубоко в строительные детали не погружаюсь, поскольку на 100% знаю, что мы все делаем по высшему разряду. Моя сфера — выбор локации, концепция проекта, его наполнение и создание инфраструктуры каждого объекта, ведь все они — самобытные, ни один не повторяет другой.
Когда восемь лет назад мы построили на Крестовском острове дом «Привилегия» со своей мариной и с беспрецедентной инфраструктурой, он стал эталоном элитного жилья. Ничего подобного тогда в Санкт-Петербурге не было, даже москвичи приезжали на него посмотреть. Дизайн-проект делали англичане: огромное лобби, невероятный свет, широкие лестницы — когда люди заходили внутрь, у них случался культурный шок. Всем захотелось повторить этот успех, а я уже знала, что следующий дом будет совершенно иной.
За проект Esper Club с его эклектичной архитектурой мы получили приз European Property Awards 2018 за лучший архитектурный объект года. Он и на европейцев произвел неизгладимое впечатление. Буквально на днях мы были на площадке дома «Три грации» — это наш второй объект с реставрацией исторического здания. Фасады закончены, а внутри просто дворец: в каждой квартире — потолки четыре метра, лепнина, изразцовые печи… Самой захотелось там жить. Кстати, я хочу въехать в каждый наш новый дом! И мы везде оставляем себе квартиру — невозможно с ними расстаться, благо семья большая и есть кому поселиться в этих стенах.
— Знаю, что ваши дети уже продолжают семейное дело…
— Да, дочь Вероника уже работает в нашей компании. Сначала она набралась опыта у наших друзей, в питерской фирме МТЛ, входящей в ГК «Бестъ», которая сдает в аренду апартаменты и занимается их управлением и сервисом, а затем присоединилась к семейному делу. С ее приходом мы запустили строительство бутик-отелей. У нас уже был один апарт-отель Next, и мы думали на этом остановиться, но она так успешно начала развивать это направление, что мы строим уже четвертый бутик-отель, и всеми сложными процессами управляет наша дочь, это ее конек.
— Получается, что благодаря вашим детям семейный бизнес становится разветвленным…
— Получается, так. Наш старший сын Александр создал с партнером собственную компанию Fizika Development: у них большой пул своих, независимых от нас объектов. 16‑летний Федор открывает груминг-салон в одном из наших домов на Крестовском острове и придумал этот бизнес самостоятельно. У нас в семье собаки породы мальтипу, а записаться в хороший груминг-салон непросто. Сыну надоело «стоять в очереди», и он предложил открыть собственный салон, мы эту идею поддержали, и теперь он курирует этот проект. Все дети хотят продолжать семейный бизнес! Лиза, скорее всего, пойдет учиться на архитектора или дизайнера. И младший Никита тоже уже рвется в бой, хотя у него еще есть время определиться.
— Вы многодетная мама, как вам удается совмещать руководство таким крупным бизнесом и воспитание детей?
— На днях Вероника выставила в соцсетях пост о том, что из детского сада и из школы ее всегда забирали последней, потому что у нее — работающая мама. А я честно добавлю: не просто последней — я забирала ее из дома воспитательницы, которая жила напротив детского сада! Чувство вины перед детьми у меня, наверное, не пройдет никогда. Пять дней в неделю время с ними проводили няни, а на родительские собрания ходили мои сотрудницы — у меня постоянно были важные переговоры. Я как-то спросила старшую дочь, какие чувства ее переполняли, когда я долго за ней не приходила. Тревога? Нет, отвечает, любопытство — что нового мы будем делать с мамой на выходные? Действительно, я компенсировала детям свое отсутствие незабываемыми выходными. Суббота и воскресенье были расписаны с утра до вечера: рестораны, аттракционы, кинотеатры, парки, музеи — кому что нравилось в определенный момент взросления.
Сегодня дети гордятся, что я реализовалась в бизнесе, понимают — это был единственно верный путь. Нам повезло — никто из них не ревновал нас, родителей, друг к другу. Старшие дети от первого брака мужа тоже внутри нашей семьи, и все очень дружны между собой. Возможно, потому что я каждому старалась уделять одинаковое внимание и каждому всегда говорила, что он самый лучший. Последний раз для семейного выхода в ресторан мы заказывали стол на 16 персон — столько нас в семье уже с парами детей и внуками.
Я уверена, лучшее воспитание детей — это личный пример родителей. Мы не столько наставники, сколько стараемся быть им друзьями, давать им определенную свободу. При этом каждый из них занимается свои делом — спортом, языками, живописью или музыкой. Все растут гиперответственными, я только удивляюсь, как у такой вечно занятой мамы выросли такие ответственные дети. Только личный пример. Дети видят, что папа с мамой, с одной стороны, пашут с утра до вечера, а с другой — с неменьшим энтузиазмом умеют веселиться и отдыхать, на все праздники у нас дома собирается большое количество друзей, в том числе друзей наших детей.
— Вы упомянули проект Esper Club — c ним связана некая интересная история…
— Практически у каждого нашего дома интересная история. Мы всегда серьезно подходим и к концепции, и к выбору названия будущего проекта. Объект строился на Крестовском острове, на улице Эсперова, мы стали изучать историю района и выяснили, что весь остров принадлежал князьям Белосельским-Белозерским и многие улицы на нем названы в честь членов семьи — Константиновский проспект, Ольгина улица… Эспер — это одно из обязательных имен каждого наследника рода. Исследуя его происхождение, мы выяснили, что Эспер — это человек, наделенный сверхспособностями под покровительством высших сил, этакая масонская история. Идея необычного имени как оберега семьи нам понравилась, и мы назвали дом Esper Club.
Через какое-то время моя ассистентка сообщила, что на прием хочет записаться некий принц. Я решила, что это происки мошенников, и отмахнулась от встречи. Но «принц» проявил настойчивость, прислал визитку и биографию — оказалось, что он действительно принц, или князь Стефан Эспер Белосельский-Белозерский, прямой потомок аристократического рода. Узнав о том, что мы назвали проект именем его предков, он прилетел из Парижа с нами познакомиться. Мы провели с ним отличный день, показали проект, до сих пор общаемся через соцсети и встречаемся, когда он приезжает в Россию. Забавно, что у князя имеется наследственная грамота о том, что ему принадлежит Крестовский остров с дворцом его семьи. Он поинтересовался у меня, сколько сегодня может стоить такое наследство, но я ответила, что ему лучше не знать!
Другая увлекательная история связана с домом «Мадонна Бенуа» и с дворянской семьей Бенуа. Один из представителей этого рода, Логин Людвигович Шрётер, был архитектором здания, которое мы решили отремонтировать. Через соцсети я познакомилась с его внуком Петром Фильчаковым и его мамой-художницей. Несколько поколений их семьи владели знаменитой картиной «Мадонна Бенуа» — единственной в России работой Леонардо да Винчи, Когда началась Первая мировая война, музеи всего мира предложили семье выкупить это бесценное произведение, но Бенуа отказались, поскольку хотели сохранить шедевр в России, и передали его за весьма скромную сумму в Эрмитаж.
В честь этого щедрого поступка предков я предложила Петру назвать наш дом «Мадонна Бенуа», и хотя сначала он посчитал это нескромным, в итоге согласился. Дом многим пришелся по вкусу, и люди стали интересоваться историей его семьи и картины да Винчи.
— Вы с мужем — апологеты Петербурга и вдруг обзавелись собственным домом и в Москве…
— Честно говоря, Москву мы не очень любили и уж тем более никогда не собирались здесь жить. Это типичная московско-питерская история — ревность между двумя столицами. Петербуржцы считают, что их город — интеллигентный, умиротворяющий, а Москва — динамичная, высасывающая энергию.
Но я стала крестной мамой сына наших московских друзей, мы стали чаще приезжать в столицу и каждый раз останавливались в отеле Four Seasons. Мой супруг любит выкурить сигару — поэтому во всех наших элитных домах имеются сигарные лаунджи, — а в отеле такового не оказалось. Нам любезно подсказали, что ближайший расположен в Романовом переулке, и предложили заказать туда машину. Муж решил пройтись пешком, заходим мы в Романов переулок, никак не можем найти этот клуб и вдруг видим красивейший дом, перед которым оба застываем как вкопанные. «Если бы я купил квартиру в Москве, то только здесь!» — вдруг произносит муж, к моему удивлению. Несколько месяцев мои сотрудники искали по моему поручению квартиру по данному адресу, но тщетно. И вот, когда я уже почти забыла об этой затее, приходит сообщение: есть квартира. На следующий день мы вылетели в Москву, вошли в квартиру, молча осмотрели ее за пять минут, переглянулись и, не торгуясь, купили. Оказалось, продавали ее достаточно долго, видно, она нас дожидалась.
Теперь вся семья с невероятным удовольствием приезжает в Москву — мы влюбились в нее по уши. Я, коренная петербурженка, седьмое поколение семьи которой проживает в городе на Неве, смело утверждаю: Москва — лучший город в мире для комфортной жизни.
Петербург — совершенно прекрасный, гармоничный город, градостроительных ошибок в нем немного, поскольку в советские времена над ним не экспериментировали так, как над Москвой. Хотя архитектурные шедевры все равно приходят в упадок, некоторые здания уже безвозвратно утеряны. Все по этому поводу сокрушаются, и никто не несет ответственности. Они на балансах у институтов-университетов или у физических лиц, и восстановить их ни у кого нет возможности. Для меня это постоянная боль.
А если выкупить исторические здания за сумасшедшие деньги, то вложиться в их реконструкцию и реставрацию стоит в десятки раз дороже, чем в строительство с нуля. Теперь, после завершения объектов «Три грации» и «Мадонна Бенуа», мы это знаем. Хотелось бы, чтобы приняли новый закон об ответственности собственников за исторические объекты и об их изъятии в случае ненадлежащего содержания, как это делают на Западе.
В Москве эта проблема существует в меньшем масштабе, но в ней и старинных зданий осталось мало — все беспощадно снесено в советское время. Тем не менее, нигде в мире мы не гуляем пешком столько, сколько по старой Москве. Она вся такая чистая, ухоженная, цветущая. Бывает, завернешь за угол — стоит огромный «крокодил» советской постройки, а за ним чудесные старинные домики. Мне кажется, нет города на земле краше и удобнее с точки зрения инфраструктуры. Чувствуешь себя здесь совершенно безопасно — можно надеть красивый наряд и драгоценности, что уже сложно позволить себе в Европе, к сожалению. На сегодняшний день в мире всего два места, где дамы еще выгуливают бриллианты, — Москва и Дубай.
— Какой Петербург вы любите больше всего?
— Санкт-Петербург я люблю в любое время дня и ночи, в любой сезон, любое место в нем — начиная от Московского вокзала до Эрмитажа.
Особенно мне хорошо в нем ранним утром, когда город только просыпается. Знаковое для меня место — Летний сад, где я гуляла с папой еще в коляске. Люблю Таврический сад осенью — там я поняла преклонение Пушкина перед «осенью золотой». Люблю Петропавловский собор, по которому сама могу водить экскурсии. Весь Петербург — одно большое место силы! Правда, теперь с ним в этом для меня соперничает и Москва.
— Ваши смыслы на сегодняшний день?
Мне важно, что будут говорить обо мне потомки. Хотелось, чтобы внуки и правнуки жили в домах, которые построили мы с мужем. Гордились бы этими зданиями и через 100, и через 200 лет. Так же, как я горжусь тем, что мои предки приехали в Петербург из Владимира и из Ивановской области и сделали для него немало хорошего. Мне важно оставить яркий след для будущих поколений.
